А когда он соблаговолит, надобно, чтоб его на подъемнике, и чтоб безопасно и с пивом – на самую вершину. Если же уважаемый джинн, сиречь владелец горы, не найдет средств и не обеспечит комфорт, придется ему отказаться от злачной горы, уступив ее тому, кто…
Кто расторопен и не спесив. И это справедливо, поскольку демократично: если гора не идет к Магомету, народ не должен страдать – такая вот правда дня. Злободневная, но не единственная: правда номер два в том, что Магомет, идущий к горе – уже не Магомет. Как то же самое пиво, которое вовсе не пиво, и та же гора, которая вовсе не гора, а засыпанный шлаком и замаскированный под горнолыжный курорт еще советской поры долгострой.
Магомету незачем идти к горе, ибо он не Форд и не Форбс и его благо никак не связано ни с прогрессивной ставкой, ни с расширенным воспроизводством. Да и любителям пива – хозяевам народной горы – Магомет так же неинтересен, как и они Магомету. Истинному Магомету! Совсем другое – лже-Магомет: чем ближе злачное место, тем выше спрос на таких. Лже-Магомет – не какой-нибудь там заносчивый резидент или мнимый пророк, это ловкий и разбитной, современный и своевременный человек…
Эй, человек! Не стой истуканом, неси сюда свое пиво! Не видишь что ль, какая жара у нас тут, на горе?!
Истинный Магомет – символ веры, мнимый – глашатай любви. Он кричит о любви ко всему свету, о заботе и нежности, о свежести и светлости, о натуральности и нефильтрованности… о скидках и акциях. Кричит и бежит, бежит и продает… ну прям-таки чудотворец, просто душа-человек! Прикольный на самом деле, свой в бочку парень на этой чудесной, разве чуток – на градусов пяток – лишку перегретой горе.
Народ хочет такого Магомета – и Магомет из народа во всю прыть мчится к народной горе. Глашатай хлеба и водки. Продавец пива и зрелищ. Свой Магомет, свой Будда, свой Христос. Свой Путин, Обама, Саркози. И неважно, что спим мы на ртутных горах, пьем отходы химического производства и ждем как бараны, когда нас точечно зачистит и демократически подрихтует инквизиция… в смысле – коалиция. Важно, что у нас есть свои, нами же избранные и все понимающие, не брезгующие нашей – пусть и не самой экологичной, но зато законно приватизированной – горой. Те, которые, пусть даже и за наши деньги – в нас верят. Которые – пусть только и в рекламных слоганах, – но все же нас любят.
А если недостаточно любят, важно, что с ними позволено ругаться и требовать, чтоб любили. Чтобы платили. Чтобы кормили. Чтобы молили и спасали, прощали и защищали. Чтобы прощали нам наши маленькие слабости и не запрещали народные пристрастия. Чтобы не требовали от нас ничего и не упрекали ни в чем.
Если гора не идет к Магомету, возможно, она просто разучилась ходить… пиво, чипсы, крутой перевал, избыточный вес. Если Магомет идет к горе, дело намного хуже и порядком сложнее. Магомет, шествующий на поклон к горе, дарит народу кое-что, отбирая у него все.
Магомет, идущий к горе – не кто иной, как Аллах, принесший присягу Ордену Сиона. Не более чем Президент страны, пресмыкающийся перед Конгрессом другой. Его народ всегда будет сыт, но свободен не будет никогда.
Магомет, отказавшийся поклониться горе, как минимум оставляет народу шанс – уже потому, что не предает его. Шанс на свою собственную жизнь и собственную историю. Не рабскую, не скотскую, не муравьиную.
Человеческую. Всякий народ достоин своего Магомета; всякий Магомет – заложник своей горы.