Легче казаться – труднее быть. Разнотравье – это еще не весь мир, у мира много ландшафтов и далеко не все дружелюбны. Тот, кто прячется в собственноручно, словно совхозная рожь, выращенных иллюзиях, отказывается от правды мира. От страшной правды, от правды зачумленной и грязной.
Чем правда ближе, тем страшней – как таракан под лупой; от нее убегают со всех ног. Чужое близким не бывает, чужая правда – как чужой человек. Правительство соседней страны, расстреливающее свой народ, захват заложников в тридевятом городе, конвой к сыну соседки – все это в разных смыслах далеко от нас.
«Такова жизнь», – вздыхаем мы. И – забываем, ныряя в эту самую жизнь, как пингвин в прорубь, через миг. Чужая ноша не тянет, чужая правда не гнетет. Да и правда ли она? – ведь мы не свидетели того, что было без нас: соврут – недорого возьмут...
Правда – то, что рядом с тобой. Далекое от тебя близкое тебе. Дебилы в Парламенте собственной страны, лужа крови в вагоне метро, твой сын – грабитель-садист. Правда – то, что правдой не может быть: от нее можно сойти с ума. От нее – от правды без шансов и надежд – нервы могут попросту сдать.
И тогда авто жизни уйдет в кювет, ухнет в иллюзии травы. Канет в густоту разнотравья, в шелест и тень, в прохладу и покой. Уймет стресс, растворит в желтой тиши кошмарную явь. И правда, которую невозможно перенести, станет сном.
Кто-то очнется от этого сумрачного сна, кого-то шлепком выведут из него. Кто-то, уснув, не проснется никогда.
Кто-то неподвластный иллюзиям травы – способный вместить наижесточайшую из правд – никогда не спал этим сном. Кто он – буратино, неотесанный истукан, дебил? Нет, тому правда не по плечу: он не может ее понять, ибо не в силах ощутить.
Не боящийся правды не боится не потому что силен, – как и вы, он чувствует боль и страх, депрессию и тоску.
Просто он бывал счастлив. Он – ваш покорный слуга – поднимался над бескрайним пологом зеленого моря и желтого жнивья в небесную синь. Стелился и парил, взмывал и ликовал. И чувство это запомнилось ему, сохранилось в нем, отпечаталось внутри него навсегда.
Чувство такой силы, такой чистоты и красоты невозможно утратить и забыть: если вы однажды испытали его, вы не спрячетесь в иллюзорной траве. Если вы познали это чувство хоть раз, небо навечно улетает ввысь и вы снова готовитесь к прыжку. Вы больше не можете обманывать и скрывать, ибо счастье, которое довелось ощутить, настолько круче любой беды, насколько небо выше самого высокого колоска.
Счастья не бывает без правды, правды – без чувства, чувства – без полета. Чувство – оголенный провод дождя, протянутый с неба до земли.
Прячущийся в травяных иллюзиях отказывается от правды мира: ложь и страх – признак засушливости души.
Воспарившему хоть раз в синее поднебесье чувств любая правда по крылу.