Да-да! Выражаясь деликатно, НЕМНОГО ХИТРОСТИ (как говорят англичане – SOME) – то, что испокон приходилось по нраву ему – богобоязненному хитрецу. Кстати, об англичанах: они все и всегда делают «понемногу» – таков их национальный имидж в наших представлениях. По крайней мере, романтический ореол британской аристократии таков: немного соуса, немного вина, немного спорта, немного флирта.
– Хотите?
– Да-да, но немного, только немного…
– Вы очень любезны, мисс!
– Благодарю Вас, сэр.
Немного пряностей, золота, немного колоний, немного убийств. Поверьте, так вышло! – мы этого совсем не хотели. Так вышло, что этого «немного» скопилось изрядное количество – MORE, NOT SOME.
Когда небольшой допустимый обман становится недопустимо большим, допустившим овладевает страх. Масштаб страха равен масштабу обмана. И когда этот масштаб достигает критической черты, рождается критический самообман. Человек отделяет от себя Бога и помещает Его на книжную полку, в сибирскую ссылку, в индийскую колонию или индейскую резервацию. Он сочиняет умные книги о Нем, адресуя их тем, кого ограбил и обманул. Он изображает пророка, знающего великие тайны. Он вырезает идолов, рисует образа, вздымает алтари. Он подбадривает своих жертв, обещая им вечную жизнь в раю официальных религий, устанавливает духовные каноны и принимает гражданские законы.
Живя сам и судя других по ним, он не замечает, что в драме, которую поставил, уже НЕМНОГО ПЕРЕИГРАЛ… Самообман – это психическая защита, реакция организма на неестественный образ жизни. Это душевный запор, позволяющий сохранить адекватность в неадекватных условиях.
Критический самообман – это другое. Это позитивная вера в окружающую негативность, придание неадекватному миру статуса ценностного эталона. Это безумный гений-актер, настолько вошедший в свою роль и поверивший в собственную игру, что начавший принимать их за настоящую жизнь. Это жизнь, чьи правила переписаны болезненным воображением. Это воображение, которое больше не отражает реальность – не отражает, поскольку не понимает. Не понимает, что Богу, зрителю пьесы под названием "НЕМНОГО ХИТРОСТИ", все эти актерские ухищрения ни к чему, ибо имеют к Нему тем меньшее отношение, чем дальше его зрительское место в партере или на галерке – чем глубже сослан и чем надежней изолирован Бог.
Этого маэстро-хитрецу не понять, жертва идеи-фикс, он в состоянии осознать лишь одно: хитрости не мало, нет! Ее уже слишком много, но Бог все еще ничего не сделал ему. Как же так? Неужто Он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО УДАЛЕН – в тундру, на небеса, в иконы, заветы, в радиочастоты? – нет больше помех и проблем в Его лице. В Его божественном лике, Его всевидящем оке и Его недремлющем веке.
Найдя это предположение остроумным, а точней – хитроумным, человек окончательно убеждает себя в том, что Бога нет, и объявляет свободу от Него. Английское «немного» логично переходит в американское «ого», когда «свободный» берется переустраивать мир. Из мира уже изгнан истинный Бог, но и религиозному нет места в нем: чтобы устранить саму память о Нем, Его включают в мир на «равных правах». Все честно, никаких монополий: все боги и все религии – равны!
Конечно, не на деле, а на словах: выпустивший «божественные акции» сам же их и скупает, привычно манипулируя котировкой. Успешно разделившее человека разделит и бога! – объявляется торг, анонсируются аукционы, вводится конкуренция. На пущенных в оборот богах делают деньги, разжигают конфликты. Их пиарят, за них убивают. И тогда, как все пущенное в оборот, они утрачивают свой номинал – теряют свою роль и свою суть. Тогда происходит то, чего по логике жанра не может не произойти: пойдя на великий самообман – изобретя бога, которого нет, человек открестился от себя – отверг Бога, который есть.
Бог – это и есть Человек в своем истинно человеческом лице; если нет Бога, откуда взяться Человеку? Отвергнувший самого себя остается один на один с собой. С воздухом, которым опасно дышать. С едой, которую нельзя есть. С любовью, которой нельзя любить. С ядерными отходами, которые некуда девать. От этого он начинает все больше физически болеть и психологически грубеть. Наступает третий и последний этап его богоборческой истории: он получает наконец то, чего так страстно желал и настойчиво добивался столетиями.
Он больше не ощущает Бога и отрицает любые с Ним отношения. Он уже не хитрит, это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ТАК. Теперь никто не обвинит его во лжи, ибо он абсолютно честен перед собой.
– Вы и вправду совсем не хотите?
– Благодарю Вас, сэр.
– Даже немного?
– Вы очень любезны, мисс.
– Стоило ли ВСЕ ЭТО затевать, чтобы НЕМНОГО СХИТРИТЬ?
Вот вопрос, который мог бы – если не вернуть его к жизни, то, по крайней мере, пробудить его интерес.
К сожалению, его некому задать.